В течение 60 лет американец тихо фотографировал маленькие, яркие моменты жизни на улицах Нью-Йорка. Он был также заметным художником. Самая большая выставка его работ в Великобритании чествует этого замечательного, скромного художника.
Однажды вечером в 1946 году, Сол Лейтер (Saul Leiter) сел на поезд из своего родного Питтсбурга в Нью-Йорк. Двадцати двух лет, он оставил позади семью, друзей, как и жизнь, списанную с отца, который был уважаемым ортодоксальным рабби и ждал, что сын последует его путём. «Я отвернулся от всего, во что он верил, о чём он заботился», – скажет Лейтер позже, и это решение было причиной трещины между ними, которая не заросла никогда.
Этот юношеский акт самоопределения привёл к длительному отчуждению от семьи, хотя мать и продолжала тайно поддерживать с ним связь. Это также стало началом его одинокого творческого путешествия, кульминация которого наступила примерно через 60 лет с его запоздалой канонизацией в качестве одного из самых талантливых и таинственных фотографов второй половины 20 столетия.
«Сол потерял всё, когда переехал в Нью-Йорк», – говорит Энн Морин, куратор экспозиции «Сол Лейтер: Незавершенный мир» (Saul Leiter: An Unfinished World), большой ретроспективы его работ, открывшейся в MK Gallery в Милтон-Кинс. «Но, хотя он и отказался от своего воспитания, оно сформировало его как художника. С того момента, как он оставил Питтсбург, он не принадлежал ни к какому сообществу – ни к художественному, ни к какому-то ещё. Он жил в Нью-Йорке, подобно монаху, и вел почти тайную творческую жизнь, совершенно не заинтересованный в славе или даже признании.
В недавно опубликованной книге, «Сол Лейтер: Столетняя ретроспектива» (Saul Leiter: The Centennial Retrospective), Лейтер подводит итог своему мировоззрению в течение долгих лет безвестности. «Я не был амбициозным, или целеустремлённым», – говорит он, фактически. «Я не восхищался таким успехом, которого добивались некоторые люди. Мне повезло воплотить своё желание остаться неизвестным».
Подобно Вивиан Майер, няне, чей скрытый архив был обнаружен через несколько лет после её смерти в 2009 году, Лейтер снимал на улицах Манхэттена. Но она бродила повсюду, а он оставался поблизости от дома, никогда не отходя дальше, чем за несколько кварталов от своей квартиры на 10-й Восточной улице.
В отличие от безумного, светящегося неоном города Уильяма Кляйна (William Klein), или современного мегаполиса небоскрёбов Бернис Эббот (Berenice Abbott), Нью-Йорк Сола Лейтера – это наблюдаемый вблизи, изнутри город жеста и детали: яркий, иномирный и странно прозрачный. Улицы и здания купаются в мягком свете и тёплых цветах, его использование размытости и теней делает фотографии абстрактными, подобными снам. Люди частично отражены в проезжающих автомобилях, или сфотографированы через вертикальный просвет между зданиями либо рекламными щитами. Увиденные через испачканные или запотевшие окна, они часто похожи на спектральные силуэты. Он снимал город и его жителей во все времена года, на фоне ярко раскрашенных витрин, или окутанными снегом или частично скрытыми дождем промозглой нью-йоркской зимой.
«Как фотограф, он никогда не соблазнялся идеей Нью-Йорка, как таинственного города, который никогда не останавливается», – говорит Морин. «Он всегда был настроен скорее на малое, чем на большое, скорее на тишину, чем на шум. Для него, город отражался в маленьких деталях повседневной жизни, но он также хотел каким-то образом заглянуть сквозь оболочку его поверхностной реальности, чтобы увидеть что-то еще, что-то эфемерное, но полное смысла».
Тайное творческое странствие Лейтера началось в 1938, в возрасте 15 лет, когда он стал заниматься живописью в свободное от учёбы время. На следующий год, мать подарила ему камеру Detrola, что зажгло в нём интерес к фотографии, в связи с которым он наиболее известен сегодня, но заниматься живописью он продолжал всю жизнь. Его огромный архив включает более 4000 абстракций и геометрических пейзажей, в основном акварелей. В галерее в Милтон-Кинс, на выставке представлен весь диапазон его работ: чёрно-белая и цветная фотография, рекламные снимки, томно-эротические портреты его многолетней партнёрши, Сомс Бантри, бывшей модели, и её красивых подруг, также как его живописные работы и раскрашенные фотографии.
«Я намеренно смешивала всё, а не пыталась раскладывать работы по категориям», – говорит Морен. «Лейтер не имел стремления создать некий шедевр. Вместо этого он делал все эти фрагменты, которые постепенно, собираясь вместе, формировали его огромную территорию, – его незавершенный мир».
Появившись молодым парнем в Нью-Йорке, Лейтер спал на скамейках в парке, прежде чем нашел дешевое жильё на Перри Стрит в Гринвич Виллидж. Он подружился с художником, абстрактным экспрессионистом Ричардом Пузетт-Дартом (Richard Pousette-Dart), оказавшим на него влияние, вместе с фотографом Юджином Смитом (Eugene Smith). К этому времени, отвращение Лейтера к успеху уже было очевидным: в 1950-х, он отклонил предложение о выставке от значительного арт-дилера Бетти Парсонс (Betty Parsons), о чьем покровительстве мечтали другие многообещающие художники. Позже он любил рассказывать историю о том, как художник Франц Клайн упрекал его за маленький размер картин. Клайн сказал ему: «Если бы ты работал только по-крупному, ты был бы одним из важных парней».
Темперамент Лейтера был таким, что он совершенно не собирался становиться одним из «парней», но в конце 1850-х он неохотно стал рекламным фотографом, чтобы выжить и финансировать работу, которую делал для себя. Фотографии, которые он создавал для Harper’s Bazaar и позднее для британских журналов, таких как Nova и Man About Town, завораживают своим тихим бунтарством, но часто кажутся сдержанными и менее атмосферными, чем его личные работы. Исключением является яркий снимок, сделанный для Nova, на котором Бантри (Bantry) позирует ему на городском пустыре рядом с маленьким мальчиком, оба внимательно читают комиксы на фоне заброшенных домов. Это намеренно негламурный и мрачный снимок, являющийся прообразом повседневного, сдержанного подхода, свойственного для нового поколения молодых, «резких» фотографов, которые повзрослели в 1980-х.
В такой же, как и он сам, таинственной Бантри, Лейтер нашел родную душу – кого-то, кто разделял его отсутствие стремления к славе, и при этом жадность к творчеству. Когда они встретились в 1958 году, когда она только появилась в Нью-Йорке в поисках работы модели. Большую часть времени они жили в одном и том же здании, но в разных апартаментах, и стены его мастерской были покрыты её масляной живописью с изображениями цветов и людей. «Они были две независимых души, у которых не было желания приспосабливаться», – говорит Морин. «Они хотели быть свободными в творчестве и жить по своим правилам. И преуспели в этом». Когда Бантри умерла в 2002 году, они жили вместе в её квартире, где Лейтер остался, окруженный её работами, до своей смерти в 2013 году в возрасте 89 лет.
Именно на улицах, окружающих здание, где они жили, он сделал свои цветные фотографии, по которым его узнают теперь. Их запоздалое открытие бросает вызов признвнной истории цветной фотографии в Америке, так как стало ясно, что Лейтер начал экспериментировать с тональными возможностями цвета на два десятилетия раньше, чем Уильям Иглстон (William Eggleston) и Стивен Шор (Stephen Shore), чьи аналогичные работы в начале 1970-х вызвали такое сопротивление критиков и традиционалистов.
На выставке в Милтон-Кинс, Морин решила дать равное представительство его чёрно-белым фотографиям, которые, по её словам, «почти исчезли в мифе о Соле Лейтере».
Этот миф также связан как с волевой природой его тайной творческой жизни, как и со спокойной смелостью его цветных фотографий. Хотя его работы время от времени появлялись на различных групповых выставках в 1960-х–70-х, Лейтер не имел персональных выставок до 1993 года, когда Howard Greenberg Gallery в Нью-Йорке показала некоторые его чёрно-белые фотографии.
Однако, только после того, как та же самая галерея, десятилетием позже сделала выставку «Сол Лейтер: Ранний цвет» (Saul Leiter: Early Color), его фотографии стали, на самом деле, привлекать внимание. Книга с тем же названием, его первая монография, была опубликована через год, когда фотографу было 82 года. Фотографический мир воспринял её, как откровение, будучи застигнут врасплох самим существованием автора. «Я был неизвестным и это было очень приятно и спокойно», – сказал он писателю Адаму Харрисону Леви (Adam Harrison Levy) в 2009 году. «Теперь я стал известен, и все хотят взять у меня интервью».
В эссе Леви к книге «Сол Лейтер: Столетняя ретроспектива», он видит связь между ортодоксальным иудейским воспитанием Лейтера, – он однажды описал его словами «призрак раввина», – и его тихим и пытливым подходом к фотографии.
«[Лейтер] сохранил последние остатки своего талмудического образования, где преподавали и поощряли исследование и интерпретацию текстов. Он абсорбировал этот способ исследования мира, но перенёс его на визуальную сторону: он видел улицы Нью-Йорка, и их обитателей, имея внутренний подход ученика-талмудиста. Улицы были его текстом».
При всём внимании, которое Лейтер получил в последнее десятилетие своей жизни, Лейтер остаётся загадкой, удивительно скромным художником, который шел в своем ритме и каждый день на протяжении почти 60 лет отправлялся на поиски того, что Морин называет «острым моментом», на одни и те же несколько улиц.
«Я стремился быть неважным», сказал он о своей трудовой жизни как фотографа возвышенного в повседневности. Но в этом, в конце концов, он не преуспел.
Saul Leiter: An Unfinished World идёт в MK Gallery, Милтон-Кейнс, с 17 февраля по 2 июня.
Saul Leiter: The Centennial Retrospective, написанная Маргит Эрб и Майклом Парильо, опубликована Thames & Hudson.
Оригинал на сайте The Guardian
Перевод с английского Александра Курловича
